Киборг Василий «Сокол» Соколовский: «Я с побратимом последним покинул новый терминал аэропорта»

Киборг Василий «Сокол» Соколовский: «Я с побратимом последним покинул новый терминал аэропорта»

15 мая 2015 г.

Ксения Жукова

Василий «Сокол» Соколовский – самый настоящий «киборг». Его взвод 80-й десантной бригады заехал в новый терминал Донецкого аэропорта 5 января 2015 года и пробыл там до последних секунд присутствия там украинских войск 21 января. Все это время его бойцы вместе с коллегами из других частей провели в непрестанных жесточайших боях, из которых они вышли победителями. Ни постоянные обстрелы, ни травля газом, ни жесточайшие штурмы с использованием всех видов оружия так и не заставили украинских военных покинуть терминал. Тогда российские бандиты просто взорвали все здание. И все равно бойцы продолжали еще более суток удерживать никому не нужные руины. Именно этот сержант-десантник, прирожденный воин с Ровенщины, с перебитыми ногами и многократно раненный, последний со своим побратимом покинул здание, ставшее символом украинской воинской доблести. Он выжил после выстрела в голову из РПГ и двух подрывов терминала, ползком выбравшись оттуда. Государство оценило его подвиг по достоинству – до сих не предоставило даже статуса участника боевых действий. История героя ДАП и его дальнейших мытарств – в эксклюзивном интервью «Четвертой Власти».

«Срочку» служил в 80-й бригаде. Потом несколько лет в ровенском «Беркуте» до 2009 года. Затем работал в частных охранных компаниях. На войну попал не сразу – все-таки мать слепая, отец с инфарктом. Но в какой-то момент просто надоела эта «диванная война» – где-то там гибнут пацаны, а ты такой патриот, но сидишь дома. 26 августа пришел в военкомат, Военкому сразу сказал, что хочу в десантники – лучше всего к своим, в 80-ку, но можно и в любую другую. Тот пошел на встречу – тут же позвонил в родную бригаду, сказал, что «есть тут ахеренный дЕсант». За 2 дня прошел все комиссии, и 28 уже отбыл в часть. Кстати, когда ехал, знал заранее, что меня ранят, но выживу. У меня просто очень хорошо «чуйка» развита, она меня никогда не подводила – наверное, это у меня от моего брата-близнеца, моего ангела-хранителя, который при рождении умер.

28 октября я впервые попал на фронт. В бригаде меня сразу назначили замкомвзвода разведчиков. А уже на фронте стал командующим взводом – мои парни настояли, чтобы ими командовал не какой-то офицер со стороны. И вот мы с ребятами как раз готовились к прибытию батальона, ходили на разведвыходы – сразу же в район Донецка. А через 15 дней и весь батальон подтянулся. Никакого перемирия, понятное дело, не было и в помине. Во время него у нас было 3 «200-х».Как же бесили эти постоянные одергивания: «Не стрелять, наблюдать». Докладываешь, что видишь приближение противника – нет, «наблюдаем, наблюдаем». Только в экстренных случаях разрешали лупануть одиночным в ответ. Сейчас, кстати, почти то же самое – только парни дерзости набрались. Лупанут по «сепарам» из АГСа или ВОГом, начальство в панике – «кто стрелял»? А они только руками разводят – кто же его разберет? Постоянно ходили на боевые выходы за линию фронта и, когда возвращались, то нам часто плевали в спину – мол, о, приехали грабить и убивать. Очень иногда по ним очередь дать, но всегда не велись на провокации.

На полигоне (из личного архива Василия Соколовского)

В Донецкий аэропорт рвались все без исключения бойцы. Все хотели показать себя, хотя прекрасно понимали, что едем на убой. Нашу группу разбили на три части, я попал в первую. Другие две уже в него так и не попали. Заезжали через «сепарский» блокпост на Спартаке. Это было ужасно позорно и отвратительно. Помню, там LifeNews ошивались и пытались вопросы задавать – типа, из какого вы подразделения, стоит ли ехать. Так я им ответил: «Не провоцируйте меня глупыми вопросами – тогда не получите глупый ответ. Раз еду – значит, стоит». От нас тогда требовали, чтобы мы максимум по одному рожку на автомат с собой везли, и никаких гранат даже. Ну, мы, понятное дело, плевать на это хотели – я на себе 8 гранат Ф-1 провез, парни ВОГи провозили. Между прочим, зря рисковали – там в терминале этого добра с головой хватало, еще осенью, видать, навезли.  Кстати, если бы нашли, могли и на месте расстрелять. А, и «Мотороллу» этого прямо перед собой видел – так руки чесались «шлепнуть», но пацанов было жалко положить: нас же там ехало человек 80, а сепаров было человек 500 вокруг, с танками, пушками.

"Сокол" со своим взводом на фронте - октябрь 2014 г. (из личного архива Василия Соколовского)

Большинство тех, кто воевали против нас, воевали за деньги. Они даже ночью боялись показываться – за свою жизнь боялись. Только так головы высунет – и тут же прячет. Вперед лезли реально «обдолбанные», на какой-то «кислоте», в основном, чеченцы. Ну, таких мы очень быстро ложили. И были регулярные войска – это, в первую очередь, те, кто на бронетехнике работал – наемников к ней не подпускают. Местных давно уже выбили, еще в прошлом году.

На Рождество «сепары» пошли в массовое наступление. Начали по нам работать танки, целый день, прямой наводкой, с 400-500 метров. Они же понимали, что мы их не достанем. То есть ПТУРы-то у нас были, и много, но ведь если из них стреляешь, надо минимум 30 метров сзади иметь свободного пространства, чтобы все не сгорело от взрывной волны. А мы же в помещении. «Мухами», конечно, стреляли, но Т-72 из нее подбить никаких шансов. «Сепары» обнаглели, начали четырьмя танками и САУшкой в линеечку выстраиваться и лупить по нам. Так мало того, даже не отъезжали на перезарядку – КАМАЗ с боекомплектом прямо к ним ехал. Неприятно об этом вспоминать, но наша артиллерия нам почти не помогала. ГРАД ложился на метров 500 от цели. И гаубицы не попадали, хотя мы очень четкие координаты давали. Связываюсь с командованием, прошу – накройте грузовик с б/к. В ответ: «Мы решаем этот вопрос». Или еще лучше, когда комбат гаубичников мне отвечает на просьбу прикрыть: «А у меня есть свой командир».

В новом терминале (из личного архива Василия Соколовского)

3 дня перед подрывом здания нас травили газом. С 17 по 19 число. Думаю, это был какой-то российский спецназовский слезоточивый, но очень концентрированный газ, потому что пацаны сознание очень быстро теряли, глаза на лоб вылазили. Спасались мокрыми салфетками – спасибо волонтерам, что их у нас было вдоволь, целые мешки. Брали пачку, делили на несколько человек – одевали под балаклавы так, чтобы лицо все закрыть, и так терпели. Никаких противогазов или лепестков у нас не было – кто же знал, когда мы ехали, что до такого дойдет? Мы сами сначала думали, что это они «дымовухи» пустили. «Сепары» рассчитывали, что мы от газа будем спасаться и выйдем в «рукава» терминала, где они нас и постреляют всех. Но никто из наших не побежал. Понятное дело, сразу после первой же газовой атаки они побежали штурмовать – думали, мы там позадыхались. Ну, мы их хорошо тогда встретили.

Потери у них были огромные. Реально очень много их положили. Как-то раз ночью кадыровцы пытались в очередной раз прорваться через подвал. Стоим на посту вдвоем, напарник как раз отошел, и тут я слышу какие-то звуки снизу. Глянул в тепловизор – и сразу их увидел несколько десятков, около 50 человек, кричу, чтобы наши услышали и подмога пришла: «Они с подвала лезут». Пацаны подбежали, начали забрасывать их гранатами. Мы их начали выдавливать в подвал, те отстреливаются, орут свой «Аллах акбар». А мы тихонько сзади сверху подобрались – и опять же гранатами их. Потом еще пару килограмм тротила им туда сбросили. По моей информации, только за последний месяц, большую часть которого мои парни там стояли, у них было больше 300 «200-х» и 1000 «300-х».

В новом терминале (из личного архива Василия Соколовского)

Ситуация становилась все хуже – мы контролировали только второй этаж, а на первом и третьем сидели враги. У нас просто не хватало людей, чтобы контролировать весь терминал – это нереально сделать с 60 бойцами. Честно говоря, вообще не понимаю, зачем нужно было держать этот терминал. Ведь это была уже одна сплошная развалина, которая не имела абсолютно никакого стратегического значения. Лежишь в одном конце и видишь другой, а через дыры в стенах даже снаряды пролетающие видно. Но раз уже назвали нас киборгами, то решили не посрамить этого звания и хорошенько ввалить этим чертям, пока есть такая возможность.

18 января я с несколькими бойцами поднялся на четвертый этаж. Оттуда весь третий этаж, где сепаров была тьма-тьмущая, как тараканов, все было как на ладони. Мы с собой еще ящик гранат и ВОГов вытащили туда и начали их как в тире расстреливать. Но потом подтянулся их снайпер со стороны старого терминала и пулеметчик со стороны автосалона плюс начали РПГ работать. С парнями аккуратно вниз ушли. Самое неприятное – это то, что не успели подорвать лестничный пролет на второй этаж. И это притом, что заминировать как раз успели. Так вышло, что во время очередного штурма они пошли через рукава со стороны автосалона. Мы как раз собирались подорвать лестничную площадку, и в этот момент ранило нескольких бойцов. Все бросились их оттягивать, и никто в суматохе не успел подорвать взрывчатку.

Возле лестничного пролета в новом терминале (из личного архива Василия Соколовского)

А потом нас подорвали первый раз. К тому моменту в терминале оставалось чуть больше 50 бойцов. Мы сепаров очень раздраконили тем, что отбили всех их массированные штурмы за последние 3 дня. Помню, еще сказал парням: «Ребята, нам ж*па» - это было 19 января уже. Проходит буквально полчаса – и прилетает… Первый подрыв – нам сбросили пару мешков взрывчатки. Одно тело просто пропало, мы так его и не нашли, погибло много раненных. Сколько точно погибло, не знаю до сих пор. Помните, я про «чуйку» говорил? Буквально за несколько секунд до взрыва я начал отходить от стены. Тут прилетает взрывчатка, каску срывает с головы, мне повезло, что упал между ящиками с боеприпасами. И все равно мне на правой ноге связки перебило, кость торчала на несколько сантиметров. Только вылез из-под завала – «сепары» побежали на штурм. Схватил первый попавшийся автомат – мой покорежило при взрыве и начинаю отстреливаться. Стою на коленях, потому что не могу передвигаться особо с перебитой ногой, без обуви (сорвало при взрыве). И через пару минут мне пуля в правое плечо прилетает. Хотя опять же повезло – пролетело насквозь, не задело ни одной кости. Уколол себе буторфанол и продолжил бой. Мы снова их отбили. Потом начали стягивать раненых в одно место. Эвакуации мы уже не ждали. Слышали ночной так называемый штурм нашими монастыря на Спартаке. Хотя какой это штурм силами 40 человек? Пить все время очень хотелось – приходилось растапливать лед. Не спали сутками, держались только на адреналине. Не боялся умереть, тем более, знал за что. В конце концов, мы таких «люлей» там русским выписали, что и помирать уже не стыдно было.

20 января они подорвали опорные колонны здания. Я даже не услышал взрыв – просто все вдруг все начало рушиться и потолок свалился сверху. Повезло – завалило только по пояс. На меня упал сверху наш солдат из 93-й, почти без ног. Помню, ноги у него не отлетели только потому, что штаны были в берцы заправлены, а так их полностью оторвало, все артерии наружу. Он просит: «Братишка, добей». Я ему честно говорю – нечем. Так он там и умер через несколько минут… Начал выползать из-под завалов, а тут подползает мой подчиненный Зеник. Говорит, что меня специально искал. Спрашивает: «Ноги есть?». Я говорю – ну вроде бы да. Откопали кое-как. Рядом медик из 93-й, Костик, хотел мне обезболивающее уколоть. Я ему говорю, мол, не надо – оставь тем, кто реально без ног, а то лекарства и так почти уже нет. И тут, поднимаю голову и вижу вспышку сверху, из 3-го рукава – прямо в голову прилетело РПГ. По идее, должно было просто голову оторвать, но вместо этого оторвало половину каски сверху. Граната полетела дальше и, к сожалению, положила 2 ребят, которые рядом со мной были, Костика в том числе. Честно, первая мысль была: «Надо с**бывать, а то точно добьют». И вот, дотянулся до наших, парни меня раздевают и спрашивают: «Что у тебя с каской? А то у тебя через дырку туда кулак просунуть можно». Только закурил – у меня как раз две пачки еще в разгрузке были, я одну раненным пацанам отдал – а тут «сепары» вперед пошли. Нахожу возле себя пулемет с лентой, быстренько заряжаю и начинаю стрелять. Оружия у нас после второго подрыва очень мало осталось – все под завалами, только вот этот пулемет и еще пара автоматов, один без приклада. И враги «очканули» - думали, там уже точно никого живого не осталось, а тут опять по ним стреляют. Отошли… Все эти дни постоянно пытался уговорить наше командование, чтобы оно с «сепарами» договорилось насчет раненных. Ну, с нами же как-то русские договаривалось и своих забирали – вот и мы хотели так же. Какой там – спрашивают: «А ты кто такой вообще?».

Во время боев в новом терминале (из личного архива Василия Соколовского)

За нами таки отправили 4 МТЛБ для эвакуации в ночь на 21 января. Просто в Пески добралась первая группа, которая вышла с терминала по темноте, один из них, говорят, комбригу автоматом угрожал – мол, всех положу, если вы за пацанами не пошлете. Тогда же вышли, например, и «Рахман» с Зеником, «Рахмана» пришлось чуть ли не силой забирать. Потом еще одна группа в 14 человек, глухой ночью выбралась. Но вот эти МТЛБ – они в тумане заблудились, хотя мы им пытались фонариком подсветить маршрут, и повернули не туда. Прямо на сепарский «Утес» (пулемет). Русские дали очередь, машина заглохла, а потом ее тремя выстрелами из РПГ добили. Парни внутри сгорели… Еще одна машина перевернулась, но из нее успели ребята выйти. Третья тоже не доехала. У многих наших, кто еще живой, начала крыша ехать – плачут, кричат. Я их понимаю – пацаны 20-летние, ничего в жизни не видели, и тут умирать. И тут кто-то из них достает мобильник – старую черно-белую «моторолу», и начинает всех обзванивать – мол, спасите нас, вытащите отсюда. Я ему и говорю: «Не ной, ты же знаешь, зачем сюда шел? Чего теперь выть?». Он потом в плен попал, но его уже вызволили.

На утро 21 января нас оставалось человек 18 живых. Почти все раненные, но двое было целых. Я понимаю, что если уходить, то прямо сейчас, дальше уже будет поздно. Начинаю звать – отзовись, кто живой? Говорю – давайте уходить как угодно, лучше пусть уж в спину подстрелят, но умереть с надеждой. Но те, которые целые были, так никуда и не пошли.Взял подтянул раненную ногу наколенником, шарфиков привязал. «Севера», с которым я и вышел, раз 5 дергал, пока он согласился – он же тоже ранен в ногу был, кусок мяса из бедра выдрало. В общем, оперлись друг о друга, автомат в качестве костыля и пошли. А идти надо через рукава – а там же куча кусков металла из обшивки валяется, который сильно шумит, если наступить. И вот ту нам дважды очень повезло. Во-первых, хотя уже светало, но туман не рассеивался. А во-вторых, наши начали из минометов ложить и «сепары» немного отошли к старому терминалу. Но скоро начали стрелять в нашем направлении. И тут «Север» падает – а нам же останавливаться нельзя ни на секунду. Короче, дальше поползли по «взлетке» и проползли ее. А куда дальше – туман ведь все еще стоит. Слышим – мина со стороны «сепаров» и сразу определили нужное направление. Наконец выползаем в «зеленку» и понимаем, что она, скорее всего, заминирована. Нашли колеи от бронетехники и по ним поползли дальше. Вот так наконец доползли до РЛС, где наши уже были. Помню, говорю «Северу»: «Неужели мы из этого ада вырвались?». Наши, когда нас нашли и «броник» снимали, так с меня гранаты посыпались – я их несколько штук на себя одел, усики позагибал, специально, чтобы подорвать, если в плен будут брать. Мне как командиру разведчиков у них только лютая смерть все равно светила и расстрел на месте был бы еще не худшим вариантом.

Фото Юлии Полуниной-Бут

Мой батальон с 1 апреля передали в подчинение 81-й бригаде, та, которая новосформированная в Константиновке. Я так понимаю, документы зависли, а новое руководство до сих пор не оформило ни мне, ни пацанам ни статуса участника боевых действий, ни нормальных документов о ранении, ни документов о том, что мы были в ДАП. У меня в билете написано – получил ранение при выполнении служебных обязанностей. Ни слова про фронт или про Донецкий аэропорт. Документы о ранении оформлены так, что я не имею права на получение компенсации на операции. Знаю, что 2 раза меня подавали на награды – на Героя Украины и орден Богдана Хмельницкого II степени. И оба раза руководство бригады срезало меня. Может, потому, что когда в госпитале лежал, дал интервью ровенской телекомпании.

Богдан eiqtirirtkmp Буткевич

http://vlada.io