Но был один, который не стрелял

Но был один, который не стрелял

09 апреля 2024 г.

Сергей Варченко

«Я не вижу перед собой такого противника, против которого стоит применять танки» – этой фразой генерал Матвей Шапошников ответил в 1962 году на приказ силой подавить Новочеркасское восстание. Он спас людей, но свою удачно складывавшуюся карьеру военачальника перечеркнул.

Пули вместо мяса

1918 год. В стране клокочут революционные события, кровопролитие – обычное дело. 12-летний крестьянский паренек Матвей Шапошников из Воронежской губернии становится свидетелем расстрела крестного хода односельчан. Страшная картина распластанных на земле трупов, крови на снегу и иконах запомнилась ему на всю жизнь. Встала она у него перед глазами скорее всего и в июньские дни 1962-го, когда генерала заставляли двинуть танки на безоружных горожан. К этому времени Шапошников был генерал-лейтенантом, Героем Советского Союза и первым заместителем командующего Северо-Кавказским военным округом по танковым войскам. Дальнейшая карьера танкиста так бы спокойно и продолжалась, если бы не Новочеркасск.

К восстанию привела цепь событий: государство повысило цены на мясо и молоко, а на электровозостроительном заводе, градообразующем предприятии Новочеркасска, наоборот, снизили зарплату. Директор НЭВЗа Борис Курочкин бросил рабочим фразу: «Нет денег на пирожки с мясом – ешьте с ливером». Это стало последней каплей. Заводчане забастовали под лозунгом «Хрущева – на колбасу!», а сам Никита Сергеевич, не сильно разбираясь в причинах ситуации, приказал привлечь к подавлению восстания армию. По распоряжению командующего округом Иссы Плиева Шапошников прибыл в бывшую казачью столицу Дона в сопровождении военных частей. «Я подошел к рабочим и спросил: «Куда вы идете?» Один из них ответил: «Товарищ генерал, если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе», – вспоминал Матвей Кузьмич о походе протестующих к горкому партии.

– По рации я доложил генералу Плиеву о том, что рабочие идут в центр города. «Задержать, не допускать!» – услышал голос Плиева. «У меня не хватит сил задержать 7–8 тысяч человек!» – ответил я».

Ответом на команду Плиева открыть огонь послужили те самые слова об отсутствии противника, против которого нужно применять танки. Шапошников не стал стрелять, но трагедии все равно не удалось избежать – по демонстрантам открыли огонь автоматчики на центральной площади. Погибли по меньшей мере 24 человека, семерых зачинщиков потом приговорили к расстрелу, а более сотни новочеркасцев получили тюремные сроки.

Американцев встретил в Альпах

Шапошников и сам был рабочим, поэтому прекрасно знал условия существования класса-гегемона. «Не примете на работу – зарежу», – пригрозил четырнадцатилетний Матвей главному инженеру шахты в Кривом Роге. Тогда еще бушевала Гражданская война со всеми сопутствующими «прелестями» – голодом и безработицей. В борьбе за кусок хлеба приходилось действовать радикально. С таким крутым нравом юнцу бы не в горняки, а в вояки. Он и свернул на этот путь, как только на шахту приехал офицер агитировать поступать в военное училище. К званию красного командира Шапошников относился с большим пиететом. Так, например, он считал, что офицер с висящим животом недостоин служить в армии.

Будущий «ангел Новочеркасска», как его потом называли, прошел две войны: советско-финскую и Великую Отечественную. Шапошников встретил 22 июня 1941 года в звании майора, а 9 мая 1945 года – генерал-майором с «Золотой Звездой» на кителе. За плечами были выход из окружения под Уманью, Сталинград, Курская дуга, форсирование Днепра, Балатонская операция, взятие Будапешта и Вены. К последнему дню войны у командира и его гвардейского механизированного корпуса просто не осталось врагов – навстречу советским танкистам генерала Шапошникова в Австрийских Альпах вышли американские танкисты генерала Александра Пэтча. А через месяц с небольшим, 24 июня 1945-го, Шапошников прошел по Красной площади вместе с другими участниками Парада Победы. Генерал возглавлял сводный батальон танкистов 3-го Украинского фронта. После войны – продолжение военной карьеры: командование танковой армией в Германии, высокий пост в штабе бронетанковых войск в Москве и, наконец, последняя должность в Ростове-на-Дону, с которой он уйдет в отставку.

Не нашлось подходящей должности

Если бы не Новочеркасск, то Шапошников мог бы остаться одним из плеяды воинов-победителей, великих героев великой войны. Но судьба распорядилась иначе. Шапошников стал не только военным победителем, но и победителем моральным. Удивительное дело, но генерала за ослушание не казнили, не арестовали и даже не отправили на пенсию. Наоборот, он даже пошел на повышение – непродолжительное время исполнял обязанности командующего военным округом, пока Плиев был в командировке на Кубе, где в то время разразился Карибский кризис и мир оказался на пороге ядерной войны. Это обстоятельство биографии Матвея Кузьмича дало основания некоторым историкам считать, что значение своего демарша во время новочеркасских событий он несколько преувеличивал. Но наказания Шапошников все же не избежал.

Отказ выполнить приказ был далеко не единственным проступком генерала. Однажды, когда Шапошников еще служил в Берлине, в расположение войск нагрянул Хрущев. По случаю визита первого секретаря ЦК КПСС, разумеется, закатили банкет. Хрущев за столом говорил, что если американцам придется показать «кузькину мать», то достаточно будет только ядерных ракет. Все остальные войска не пригодятся. Шапошников встал и произнес тост за танкистов. Хрущев демонстративно пить не стал. «Я остаюсь при своем. Был и буду патриотом танковых войск», – фрондировал Шапошников.

До поры до времени строптивому генералу все сходило с рук. Но в 1966 году, по достижении им 60 лет, генерала уволили в запас. «Не могу найти подходящей должности», – сказал ему министр обороны Родион Малиновский, под командованием которого Шапошников служил еще на 3-м Украинском фронте. Вскоре генерала исключили из КПСС и завели на него уголовное дело за антисоветскую агитацию. Поводом стали письма Шапошникова с описанием Новочеркасского расстрела, направленные в различные инстанции и разным людям, в том числе Константину Симонову. Подписаны они были псевдонимом «Неистовый Виссарион», взятым генералом в дань уважения то ли к Белинскому, то ли к Сталину. Шапошников, несмотря ни на что, оставался
ортодоксальным коммунистом и к генералиссимусу относился с уважением, считая, что Новочеркасска при нем точно бы не qhiquqiqetikekmp произошло.

Опальный военачальник обратился к председателю КГБ Юрию Андропову, и в декабре 1967-го дело было прекращено «ввиду заслуг генерал-лейтенанта Шапошникова перед Советским государством». Дальше последовали двадцать лет забвения. Но Шапошникову повезло – он дожил до полной реабилитации и восстановления в партии в 1988 году. «У каждого есть своя война и свой Новочеркасск, но не каждый из них выходит как Матвей Кузьмич Шапошников» – эти известные слова начертаны на надгробном памятнике генералу. Генералу, который смог выйти непобежденным из своей войны и своего Новочеркасска.